Люди меча - Страница 77

— Улаф, ты видишь весь тот сброд, что толпится на правом крыле русских?

— Да, мой адмирал.

— Скачи к барону де Дескапье и передай мое пожелание доблестным швейцарцам немедленно разогнать эту толпу и ударить русским в спину. Надеюсь, это не составит для них особенного труда.

Юноша развернул коня и помчался в лес, отдавая приказ главному резерву шведской армии вступить в бой.

Швейцарцы выдвинулись из леса, как призраки, вырастающие прямо из земли, немедленно сомкнулись в строй и двинулись вперед твердым шагом. Эти отважные воины первыми в Европе поняли, что подвижность на поле боя куда важнее висящего на теле железа и уже не первое десятилетие пугая врагов презрением к их оружию и насмехаясь над закованными в кирасы союзниками. «Храбрость защищает лучше брони!» — эту свою поговорку они подкрепили целой чередой побед над Священной Римской Империей Германской Нации — то есть, половиной Европы, став самыми желанными наемниками для любого короля.

Они шли в атаку, как на парад — роскошные коричневый вамсы с пышными рукавами и широко раскрытым воротом, из-под которого проглядывает спускающийся мелкими складками ворот рубашки, пышные шарики коротких ватных штанов о-де-щос, из-под которых спускались светло-серые чулки, деревянные туфли выкрашенные в красный цвет. Короткие мечи на боках, опущенные протазаны и абсолютная уверенность в своей победе. Поэтому их не очень удивило, что при приближении полка закаленных в войнах швейцарцев русский сброд начал пятиться.

— Пора! — соскользнув с камня вниз, выдохнул Росин. — Нас атакуют.

Одноклубники, поднимаясь на ноги заторопились к пушкам. Кто с тлеющим фитилем, кто с ядром или мешком пороха — чтобы сразу после выстрела забить в ствол свежий заряд. Псковские охотники, как и было обговорено заранее, начали медленно пятиться, увлекая за собой казаков, и в расширяющемся просвете между камнем и людьми стали видны ровные шеренги врагов.

— Прямо психическая атака, — облизнулся Росин. — Пожалуй, ядрами можно лупить хоть сейчас, а если картечью — своих заденем.

— Так чего, начинаем? — нетерпеливо спросил Архин.

— Да в общем-то… — Костя выждал еще чуть-чуть, давая просвету время увеличиться до десяти шагов, и резко скомандовал: — Пали!

Б-бабах! Эхо отразилось от близкого камня, усилив звук залпа многократно и пять чугунных ядер, предназначенных для разбивания каменных стен, прошили строй швейцарцев насквозь, умчавшись далеко им за спину, а два ведра картечи, выплеснутых из сорокагривенных пищалей, хотя и не ударили так же далеко, но зато прорубили во вражеских рядах широкие просеки.

— За мной! — Росин, увлекая своих хлопов и часть одноклубников, кинулся в выросшую перед нарядом пелену, пробежал в ней десяток шагов и, выскочив на свет, упал на колено, одновременно вскинув пищаль: — Получи!

Пятнадцать картечин, забитых поверх заряда пороха, выбили из строя еще двоих швейцарцев — а рядом, кто стоя, кто с колена, открывали огонь по врагу все новые и новые вбегающие из дыма стрелки. И швейцарцы, непривычные к столь жесткому отпору, остановились.

— Ур-ра! — видя замешательство неприятеля кинулись вперед казаки, за ними — псковичи, и отступление швейцарцев превратилось в бегство.

— Эй, Картышев! Ты меня слышишь?! — оглядываясь на дым, закричал Росин.

— Чего?!

— К новгородцам беги! Какого хрена стоят, пока все дерутся?!

Спустя несколько минут адмирал увидел со своего места, как левое, еще не принимавшее участия в бою крыло русских двинулось вперед.

Мужики богатой — а значит, отлично вооруженной новгородской судовой рати редко сражались на берегу. Их стихия — это драка на палубе один на один, это абордажные схватки со столь многочисленными в Варяжском море пиратами, либо с купцами, некстати подвернувшимися на пути новгородской ладьи. Они умели сражаться и не боялись крови — ни своей, ни чужой. Морской закон прост: волны скроют все. Ты должен победить, или умрешь. Они не умели держать строй, равнение, наносить слитный удар и, окажись на пути тех же швейцарцев, наверняка были бы разогнаны и истреблены. Но сейчас ратникам противостояли не слаженные, хорошо обученные правильному бою отряды — они видели лишь разрозненные кучки усталых в долгой сече врагов. И, охватывая свенов с правой стороны, в то время, как казаки и охотники, преследуя швейцарцев, делали тоже с левой, новгородцы ринулись вперед:

— Бей их! Бей, бей!

Для сгрудившихся в одну большую кучу, перемешанных между собой и врагами, хотя и все еще многочисленных шведов это был конец.

Глава 5. Золото

Король Густав, вертя в руках грамоту, поднял глаза на послов эзельского епископа. Послов странных — одетых в богатые бархатные дуплеты и татарские шаровары; гладко выбритых, с коротко стриженными волосами — но не знающих иного языка, кроме русского. На миг у него мелькнула мысль, что это московитская ловушка, но шведский король отмел ее сразу: царь Иван не так глуп, чтобы выдавать за ливонцев странно одетых полуграмотных бояр. В конце концов, у него на службе и настоящих лифляндцев хватает, маскарад устраивать ни к чему.

— Я слышал, русские начали войну против Ливонии — наконец поинтересовался он.

— Да, господин король, — кивнул один из посланников.

«Господин король!» — мысленно поморщился Густав. — «Он даже не знает, как нужно ко мне обращаться! Или пытается оскорбить?..»

Однако вслух король спросил совсем другое:

— Значит, этот остров московиты тоже считают своим?